Трагедия в Чернобыле: воспоминания очевидцев

Тридцать лет назад, 26 апреля 1986 года, на Чернобыльской атомной электростанции произошла крупнейшая в мире ядерная катастрофа. Последствия аварии могли бы быть гораздо серьёзнее, если бы не героизм тех, кто ликвидировал аварию, не их мужество и отвага. Накануне этой скорбной даты наш корреспондент встретился с теми, кто вступил в неравное сражение с катастрофой и одержал над ней победу.

При взрыве атомного реактора 4-го энергоблока в атмосферу было выброшено приблизительно 190 тонн радиоактивных веществ. Опасные вещества продолжали выделяться в окружающую среду из-за пожара, длившегося почти две недели. Бойцы пожарной охраны и в последующие дни после аварии продолжали свой ратный труд на Чернобыльской АЭС. К работам по ликвидации последствий аварии были привлечены сотни тысяч граждан СССР, в том числе – более 200 тысяч из России. Около 400 тысяч человек были эвакуированы из зоны бедствия.

В первые недели после аварии радиационная обстановка была весьма напряжённой и мало кто мог дать точную оценку произошедшей катастрофы и тех угроз, которые она могла представлять людям и окружающей среде. Для аварийных работ в период с 1986 по 1992 годы было привлечено более 600 тысяч человек.

В июне 1986 года военный комиссариат в Бокситогорском районе возглавлял Борис Сергеевич Архипов. Как военный человек он понимал, что для ликвидации последствий аварии необходимо будет привлекать дополнительные силы, то есть призывать военнообязанных запаса. Вскоре поступило такое распоряжение, и начался подбор кандидатов. Он вспоминает: «Из запаса призывали в основном трактористов, шофёров, химиков радиационной и химической разведки, т.е. мужчин старше 35 лет, имеющих детей, – такое было указание. В общей сложности в трёх партиях было отправлено на ликвидацию 150 человек, которые вернулись все живые. Правда, с течением времени их осталось около 40 человек по району».

Бывший военком признаётся, что прекрасно знал, насколько опасным, даже смертельно опасным, был этот необычный призыв, ведь людей посылали в зону радиоактивной опасности. Прежде чем сформировать группы призывников из запаса, была проведена большая работа: людей отбирали по специальностям, вызывали повестками в военный комиссариат, в ленинской комнате проводили с ними беседы, объясняя, куда и для чего их привлекают, какими средствами индивидуальной защиты придётся пользоваться. Большинство призывников ехало в Чернобыль, осознавая всю степень опасности, но были и те, кто не до конца понимал степень риска: «Ну, съездим туда, получим свою дозу облучения – рентген 25, больше не положено – и вернёмся».

Одним из тех, кого призвали из запаса в первую партию, был Николай Васильевич Беляков. Получив повестку из военкомата, пройдя собеседования, он не колебался: «Если не мы, то кто же?». Их группу привезли в военный палаточный городок, расположенный в 30-километровой зоне от Чернобыля. «Были у нас хорошие командиры, и, может быть, именно благодаря им я до сих пор здравствую, ведь они сразу нас предупредили: «Мужики, не лезьте куда вас не просят. Дали вам 5 минут на задание, выполнили его – и всё, возвращайтесь», – рассказывает Николай Васильевич. Он вспоминает, что лето в тот год было очень дождливым и холодным – ходили в фуфайках, а в палатках топили печки. И это в августе на Украине!

На крыше реактора лежал выброшенный взрывом графит, который нужно было убирать, а ещё приходилось на очищенных участках стелить бетонные плиты. На выполнение этих работ каждой смене отводилось около 5 минут! Вдумайтесь, в каком темпе и в каких условиях приходилось работать людям. О причинах и последствиях на ЧАЭС есть много разных версий и сейчас, а тогда люди работали в зоне поражения в военной форме, фуфайках и респираторных масках, вот и вся защита. Надеялись, что сам Горбачёв приедет и своими глазами увидит последствия аварии. Специально к его приезду расчистили вертолётную площадку, застелили бетонными плитами, сделали разметку, однако высокопоставленный гость не прилетел. Видимо, передумал…

Ходили на работу тройками и обязательно выдавали дозиметры. Вспоминает Н.В. Беляков такой случай: «Однажды перед выходом на объект я ребятам говорю: «Вы в кармане держите дозиметр, а я положу свой на землю около канализационного люка (прим.: не секрет, что заражённая вода из реактора ушла в систему канализации). Вечером, когда сдавали офицеру дозиметры, оказалось: у напарников нормальный уровень, а мой дозиметр зашкалил. Сколько мы там за всё время получили, не знаю, официально у меня 22 рентгена».

Радиация в зоне аварии ощущалась очень сильно: стоило даже немного вдохнуть радиационной пыли, начинался сильный кашель, людей мучили сильные головные боли. Часовые рассказывали, что по ночам чувствовались небольшие землетрясения – даже люстры дрожали. Во время работы на ЧАЭС Николай Васильевич вёл дневник, куда каждый день записывал все события: сколько было выходов, на каких объектах и сколько времени работал, какую дозу облучения получил. Этот дневник долго хранился у него в портсигаре, а потом куда-то пропал.

Рассказывая об этом периоде жизни, который длился целый месяц, ликвидатор вспоминает, что многие люди, слыша постоянно предупреждения, всё же нарушали элементарные правила самозащиты. Рядом с зоной поражения была небольшая роща, куда постоянно ходили люди, собирали грибы и жарили их. Даже школьнику известно, что именно грибы лучше всего впитывают в себя радиацию. Ловили и рыбу в прудах, жарили её, несмотря на запрет… Вспоминается Николаю Васильевичу такой случай: из-за постоянного дождя палатки протекали, и особо безалаберные люди собирали падающие капли воды в миски и мыли этой заражённой водой посуду. А ведь горячая, очищенная вода была в военном городке – достаточно было лишь выйти из палатки и пройти несколько метров. Был у них во взводе мужчина из Ленинграда, который отрастил большие усы и бороду: «Вот приеду домой, побреюсь и сдам усы и бороду в театр за 50 рублей» Жив ли сегодня этот бородач?

К нашему разговору с Николаем Васильевичем присоединился ещё один пикалёвский ликвидатор – Вячеслав Петрович Душин, который также был призван по повестке и в августе 1986 года работал в Чернобыле.

О масштабе катастрофы он узнал, быть может, чуть раньше других, потому что был радиолюбителем, а в то время многие ловили «Голос Америки». Первыми подняли тревогу в Польше, куда раньше всех в Европе дошло радио-
активное облако. Учитывая, что в армии Вячеслав Петрович служил в химических войсках, из радиосообщений нетрудно было сделать соответствующий вывод о происходящем в Чернобыле. А чуть позднее, в июне, отголоски трагедии дошли и до наших краёв. В.П. Душин вспоминает, что в районах таких населённых пунктов как Сомино, Журавлево, Бережок, Тушемля появились пожелтевшие деревья, чёрная тина у картошки. Удивляло многих и такое явление, как бесшумные грозы, всполохи зарниц по-другому, которые для нашей местности характерны лишь в конце августа. Немногие обратили внимание и на то, что в этих районах, не привлекая к себе внимания, появились дозиметристы… Готовясь к поездке в Чернобыль, Вячеслав Петрович прекрасно осознавал весь риск этого необычного призыва и морально был к нему готов.

Первое впечатление от поездки к реактору В.П. Душин сравнивает с картинкой из фильма-катастрофы: «Едем к станции, а кругом опустевшие сёла, города. Припять пора-зила очень. Вокруг пожелтевшие сосны, а вот ели стояли зелёные. По пустым улицам только кошки бегали». Уже позднее, приступив к работе на ЧАЭС, он нередко наблюдал, как над реактором кружила ворона, а другие птички рядом с опасной зоной сразу теряли ориентир.

В Чернобыль Вячеслава Сергеевича призвали крановщиком. Сапёрным танком снимали около полуметра заражённого грунта, грузили его в металлические контейнеры 1м х 1м, которые вывозили в могильник. Именно погрузкой этих контейнеров в машины и приходилось заниматься В.Д. Душину. Смена длилась около 7 минут, хотя доставалось им облучения, пожалуй, намного больше других. Порой нужно было перейти с одного объекта на другой, и он вспоминает, что около реактора были такие зоны, где и хотелось побежать, а не получалось – наступало состояние какого-то ступора, словно всё тело резиновыми жгутами стянуто.

Чтобы радиоактивная пыль не поднималась во время ремонтных работ, с вертолётов всё вокруг поливали специальной жидкостью. Очень запомнился Вячеславу Петровичу сильный, даже приторный запах озона около разрушенного реактора – по всей вероятности, там происходили химические реакции.

Полученные во время армейской службы знания позволяли В.П. Душину видеть истинный масштаб происходящего, однако об этом он мне не рассказал. Поразило меня, с какой лёгкостью, а порой и с юмором, и он, и Николай Васильевич рассказывали о событиях того месяца, проведённого в Чернобыле. «Да, было трудно. Да, чувствовалась опасность. Да, бывало всякое, но главное, мы вернулись домой, живы и здоровы. Если потребуется, поедем и сейчас помогать», – вот такой итог нашей беседы подвели герои моего рассказа.

Прошло 30 лет, но и сегодня вокруг Чернобыля неспокойно, обсуждается размещение там радиоактивных отходов. США, Украина, Япония на себе испытали разрушительные последствия катастроф АЭС. Имеют ли право руководители стран так легко делать разменной монетой жизнь и здоровье тех, кто доверил им руководить страной?

Обидно, что о ликвидаторах говорят лишь в канун трагических дат, и то хорошо, если вспомнят. Приятно, что у нас в Пикалёве помнят этих незаметных героев. Уроки мужества прошли, например, в школе №2, и было видно, что ребята внимательно слушают рассказ очевидца событий, о которых показывают по телевизору. Настоящим сюрпризом для героев нашего рассказа стало поздравление сотрудников кафе «Золотой ключик», которые даже подготовили небольшой подарок. Казалось бы, мелочь, а как радостно загорелись глаза ликвидаторов: «Нас не забыли! О нас помнят!»

«Я низко кланяюсь в пояс всем ликвидаторам, которые ценой своего здоровья, а порой и жизни остановили распространение радиоактивного заражения, возникшего после аварии на Чернобыльской АЭС. Честь им и хвала! Их подвиг – яркий пример патриотизма», – сказал бывший военный комиссар Бокситогорского района Б.С. Архипов. Давайте помнить об этом и мы.

Ольга АСТАПОВА.