ВЫЖИТЬ, ЧТОБЫ ЖИТЬ

Для многих людей старшего поколения история Второй мировой войны – это ещё и непростая проблема национальной принадлежности. Во время Второй мировой войны около 60 000 финнов, граждан СССР, были вывезены в Финляндию. Условия проживания были разные, но, во всяком случае, это не были фашистские концлагеря, как у немцев. Своими воспоминаниями делится Мария Васильевна Савина, которая вместе с другими ингерманландцами Ленинградской области была вывезена в Финляндию.

Отец Марии Васильевны был русским, мать – финкой, и жили они в деревне ингерманладнцев во Всеволожском районе. В 1938 году их семью, в которой Мария была старшей дочерью, отправили в Вологодскую область – в то время многих ингермандланцев переселяли подальше от границы с Финляндией. Чуть позже они перебрались на станцию Новинку, расположенную в 85 километрах от Ленинграда.

Когда началась финская война, отца забрали на фронт, а позже пришло известие, что он сильно простудился и умер. После смерти отца все хлопоты по хозяйству взяли на себя братья отца, которые жили вместе с семьёй Петровых. В 1941 году Маше было 8, а её младшей сестрёнке – всего 6 лет.

О начале Великой Отечественной войны они узнали от зам. начальника леспромхоза, который предложил семье переехать на хутор в 10 километрах от Новинки. Уже в сентябре местные жители увидели немцев: они с песнями ехали на машинах, мотоциклах, танках. Надо отметить, что в районе Вырицы сильных боевых действий не было, поэтому большинство населённых пунктов осталось практически не тронуто.

В первую зиму было очень голодно, и мать часто ездила менять вещи на продукты, правда, маленькая Маша не знала, куда именно. Главным было, что она приносила потом муку, из которой можно было приготовить еду.

В начале весны 42-го семья решила уехать из хутора: во-первых, было опасно (днём стояли немцы, а ночью приходили партизаны), во-вторых, один из братьев отца был коммунистом, а немцы таких расстреливали. Семья вернулась в Новинку, но оказалось, что их дом сгорел, и тогда молодую женщину с детьми приютил мужчина по фамилии Бородулин.

Питались плохо: в основном крапивой, лебедой, но выручала коза, благодаря которой и выжили дети. Мяса тоже не было, правда, иногда резали кур, и этот бульончик вносил небольшое разнообразие в скудный рацион.

Весной 42-го немцы разделили колхозные земли, и местные жители смогли посадить морковь, горох и даже картошку. Успели осенью собрать небольшой урожай зерновых и намолоть муку. В то время часто варили овсяный кисель, и сейчас Мария Васильевна частенько варит его, вспоминая военное детство. Нередко летом удавалось наловить в реке раков, и это был настоящий праздник. К осени собрали урожай турнепса, дети нарезали его, сушили и ели сладкие кусочки.

Осенью 42-го жителям сообщили: через 24 часа всем местным финнам быть готовыми к отправке. Так как отец был русский, мать, опасаясь преследования, всем детям написала свою финскую фамилию – Пуллинен. Собрали жителей из окрестных деревень и повезли на поезде в Гатчину. Там распределили их в больших конюшнях, в которых построили двух- и трёхэтажные нары. «В конюшнях ещё сохранился запах лошадей, стояли кареты. Мы с любопытством разглядывали их, ведь в деревне такой красоты не было», – вспоминает Мария Васильевна. На этом пересыльном пункте всем ингерманландцам сделали какие-то уколы – на левой ноге у М.В. Савиной до сих пор осталась небольшая отметина.

Из Гатчины их перевезли в Эстонию, а через несколько дней подошли небольшие катера, и русских финнов повезли в Финляндию. Один раз вылетели советские самолёты и сбросили на караван катеров пару бомб, но, увидев людей, которых немцы выгнали на палубы, бомбить не стали – повернули назад.

После прибытия в Финляндию часть переселенцев содержали в карантинных лагерях и лишь через некоторое время их расселяли по хуторам. Всем прибывшим ингерманландцам были выданы продовольственные карточки.

Мария Васильевна вспоминает, что их семья жила на хуторе у молодой женщины, муж которой воевал на фронте. Мать помогала в поле, ухаживала за домашними животными, а Мария часто нянчилась с хозяйским ребёнком. Надо сказать, что относились к ним хорошо: дети ходили в школу, изучали финский язык, питались хоть и не вдоволь, но всё-таки вполне нормально. Вспоминается до сих пор, как красиво подавали в столовой масло – в небольших красивых розеточках с розочкой.

Непривычно было видеть аккуратные асфальтированные дороги, бумажные скатерти и занавески. Яркое воспоминание детства, проведённого в Финляндии, – выпеченный круглый хлеб, в центре которого была дырка. Его надевали на палки, и некоторое время он висел и подсыхал, а потом его убирали на хранение в кладовую.

Один новый год запомнился Марии Васильевне на всю жизнь: 1945 год их семья встречала в церкви (почему они поехали туда, девочка не запомнила, но хозяйка разрешила матери взять лошадь и доехать до церкви). Уже в январе 1945 года они с матерью и сестрой сели в поезд, который вёз их домой, в Советский Союз. Спустя годы М.В. Савина поняла причину репатриации: 19 сентября 1944 г. было подписано советско-финляндское соглашение о прекращении военных действий. Согласно 10 статье соглашения Финляндия обязывалась «немедленно передать всех находящихся в её власти советских и союзных военнопленных...  Главнокомандованию для их возвращения на родину».

Транспортировка основной части репатриированных была осуществлена финскими властями в период с 5 декабря 1944 г. по 15 января 1945 г. Везли людей в Советский Союз на поезде с опломбированными дверями, и на станциях люди в вагонах часто слышали крики: «Смотрите, предателей везут». Однако, направляли их не в Ленинградскую область, а в пять соседних с ней областей – Псковскую, Новгородскую, Калининскую, Великолукскую и Ярославскую. Так семья Петровых оказалась в Псковской области.

Вспоминая своё детство, Мария Васильевна говорит: «Порой я и сама не понимаю, как хватило наших детских силёнок, чтобы вынести все лишения тех военных лет. Не было ни еды, ни одежды – холод и голод. И всё же мы выжили вопреки всему».

Ольга АСТАПОВА.